Воспоминания о посещении святых мест в Турции:
Впервые в моей жизни нашим гидом будет женщина. Это турчанка Юлджан, или просто Юля. Она очень общительная и прекрасно говорит по-русски. Мы быстро нашли общий язык.
«Привет, борода, ты мне сразу понравился», — сказала она во время знакомства, пожав мне руку. «Ничего себе», — подумал я. Но затем от такой фамильярности мне стало как-то легко, и через полчаса мы разговаривали уже так, как будто знали друг друга всю жизнь.
Наш крошечный микроавтобус может вместить только десять человек, которых к тому же нужно собирать из разных отелей, потому что желающих ехать в такую даль больше не нашлось. Это центр Малой Азии, вернее её сердце — Каппадокия. Добираться до неё нужно часов десять. Поэтому выезжаем затемно. До Каппадокии предполагаем добраться только во второй половине дня и там же заночевать. Юркий микроавтобус, как пчела с цветка на цветок, быстро переезжает от одного отеля к другому, собирая редких желающих, и, наконец, все места заняты. Публика самая разная — из Москвы, Новосибирска и даже молодые супруги из Петропавловска— Камчатского.
Я устраиваюсь на заднем кресле, а Юля располагается рядом с водителем. Едем быстро, и когда нас застаёт рассвет, мы уже забираемся в горы. Это древний Тавр. Такое название происходит от слова «тавро», то есть клеймо, которым в старину клеймили рогатый скот.
Поездка по Тавру займёт немало времени, и несколько часов я буду чувствовать себя горцем. Кажется, что ты совершаешь бесконечный путь по какой-то спирали. Вот слева от себя видишь маленький горный аул с красными черепичными крышами и неизменной мечетью. А через пару минут этот аул уже справа. Когда же приходится проезжать над пропастью, то с непривычки становится не по себе, и с замиранием сердца думаешь: «Скорее бы всё это было уже позади». Самое интересное, когда в горах вас застаёт дождь, мелкий и монотонный, а впереди машины всё время движется разноцветная радуга.
Вот на крутом противоположном склоне по узкой тропинке, прижавшись к скалам, торопливо, как по карнизу, шествует стадо чёрных козочек. Умиляет их дисциплинированность — они идут друг за дружкой тёмной длинной ленточкой, отлично понимая — ступи шаг в сторону, и ты в пропасти.
Горы Тавра занимают всю южную часть Малоазийского полуострова. Нам они кажутся высокими — свыше тысячи метров. Но дальше к востоку Тавр становится всё выше и достигает уже трёх-четырёх тысяч метров. А когда он постепенно переходит в предгорье Арарата, то поднимается уже до пяти тысяч метров.
Название горы Арарат связано с возникновением в незапамятные времена царства Урарту. Эта величественная гора, достигающая 5122 м высоты над уровнем моря, нависает своей снежной громадой над окружающим пейзажем и обладает какой-то мистической притягательностью для альпинистов. Вообще горный массив Арарата — это огромная гряда, растянувшаяся на многие десятки километров гор. Сегодня эти горы находятся на территории трёх государств — Турции, Ирана и Армении. И каждое из них утверждает, что именно на его территории остановился библейский ковчег с праведным Ноем на борту. Периодически в печати появляются сенсационные заявления о том, что ковчег будто бы видели или что он уже найден. С этой целью первое восхождение на Арарат было осуществлено ещё в начале XVIII века французом Ж. Питтон де Турнифором. Затем было предпринято ещё несколько попыток найти ковчег, который, по свидетельству многих исследователей, погребён под ледником. Но все эти попытки не увенчались успехом, а бесконечные рассказы не имеют под собой никаких научных обоснований. Воз, как говорится, и ныне там.
Однако сегодня на востоке Турции действительно есть ковчег, причём самый что ни на есть настоящий, в виде гигантского древнего судна, обшитый снаружи длинными кедровыми досками. Это шикарный пятизвёздочный отель, построенный по проекту американского инженера. Он так и называется — «Ноев ковчег». И свободных номеров здесь никогда не бывает. Говорят, что на его постройку хозяин выложил баснословную сумму, но всё это окупилось за несколько лет с лихвой.
Справить свадьбу в Кане Галилейской, провести медовый месяц в «Ноевом ковчеге» и затем крестить появившегося на свет ребёнка в Иордане — это сейчас престижно для чудаков-толстосумов из Италии, Германии и Франции. Англичане — те поприжимистей, а русским просто не хватает знаний и романтической смекалки. Они вдоль и поперёк готовы сорить в ресторанах деньгами перед иностранцами, которые с презрительным удивлением взирают на это мотовство.
Между тем наш малюсенький автобус забирается всё выше, однако никакой перемены в давлении я не ощущаю. Воздух гор кристально чистый и свежий. Редкие корявые сосны сменяются теперь только кустарником, а из живности видны лишь птицы.
Мы на земле древней Анатолии, что в переводе на русский язык означает «кормящая мать». И это действительно так. Современная Турция, кроме некоторых видов спиртных напитков, не закупает за границей никаких пищевых продуктов. Здесь всё своё. А по экспорту изюма и орехов она занимает первое место в мире. Своеобразное географическое положение современной Турции является своего рода центром тяжести одновременно для Запада и Востока и позволяет рассматривать её как связующее звено между континентальной Европой и огромным массивом афро-азиатского континента.
Я смотрю на горные тропинки и думаю, что когда-то по ним карабкались воины Александра Македонского и легионеры цезарей. Интересно, сколько у них уходило на это времени? Может быть, целый год или уж, в крайнем случае, несколько месяцев? Как шло снабжение этих армий в древности и сколько сандалий им приходилось стереть на этих перевалах? Ведь они одерживали такие блистательные победы при Гранине, при Иссе и при Гавгамеллах. Откуда они черпали энергию и вдохновение? Если у своего вождя, то как ему удавалось без телевидения, радио и печати воздействовать на такие колоссальные массы? Да ещё в таких условиях. Эти вопросы не оставляют меня в покое.
«Очнись, борода, скоро караван-сарай!» — это Юля. Она говорит, что приближается первая остановка и надо размяться и попить чаю.
Выбираемся на свет Божий и сразу же к столу. Компания у нас маленькая, и Юля принимает на себя роль хозяйки — всех усаживает и быстро приносит вилки и ножи. Всё остальное разносит официант. Пользуясь моментом, я записываю из уст Юли несколько турецких слов, необходимых для общения. В горах прохладно и женщины из нашей группы бегают в автобус за куртками. Но горячий турецкий чай быстро приводит всех в норму. «Конечно же, здесь сейсмическая зона, — думаю я, — вот если сейчас тряхнёт, как будет вести себя наша толпа?»
Между тем подъезжает ещё один автобус, гораздо больше нашего. Это французы. Они тарахтят без умолку и сразу же начинают фотографироваться. Официанты подобострастно кидаются их обслуживать, чувствуя чаевые.
Через полчаса, насытившись, мы спокойно продолжаем свой горный путь. Когда-то горы Тавра называли «воротами Востока». Сегодня они хранят в себе несметное количество самых разнообразных памятников искусства, архитектуры и культуры прошлого, начиная с монументальных свидетельств древней цивилизации хеттов и урартов до руин эллинистической, а также римской эпохи; от следов христианско-византийской эры до сельджукского и османского искусства. По всей стране разброс археологических центров настолько велик, что туристу поистине затруднительно сделать выбор. И я убеждаюсь в этом, когда, спустившись в долину, мы действительно встречаем первый настоящий караван-сарай. Он давно разрушен временем, но до сих пор массивный и величественный. Проехав ещё несколько минут, встречаем такой же второй, затем третий караван-сарай и так без конца.
Оказывается, в старину их строили через каждые 25-30 километров. Через эти горы пролегал Великий шёлковый путь, и такое расстояние мог пройти за день человек или группа людей с навьюченными верблюдами. В каждом караван-сарае были мечеть, баня и парикмахерская. Узких каменных комнат, которые закрывались циновкой, хватало на всех, а в центре всегда горел огонь для тепла и приготовления пищи. Люди в те времена были менее прихотливы. Немного воды для омовения, чашка варёного риса с оливами и коврик для сна — вот и всё, что требовалось путешественнику в этой примитивной гостинице. На ночь караван-сарай всегда закрывался. А утром его отпирали только после опроса хозяина — у всех ли всё на месте? Если что-то у кого за ночь пропадало, караван-сарай не открывался до тех пор, пока пропавшую вещь не находили. За воровство человек по закону лишался руки. Поэтому все ходили с обеими руками. Плату за постой отдавали хозяину. Однако в караван-сарае можно было жить и бесплатно, но только три дня.
Возле одного из таких ветхих строений мы делаем краткую остановку и осматриваем это ночное убежище. В центре, на каменном потолке с большим отверстием, ещё видны следы копоти. К своему удивлению, вижу на некоторых блоках изображения древних крестов. Значит, они были взяты строителями из христианских храмов.
Рядом с караван-сараем — огромный, наполненный водой, кратер. Он явно вулканического происхождения. А у входа — большая каменная плита с изображением двуглавого орла. Это византийский след. Когда-то древние римляне носили в походах изображения орлов на своих штандартах. Но после того, как Римская империя разделилась на две части, восточную и западную, орёл становится двуглавым. Однако этот символ принимает только восточная часть империи, которая со времён Константина Великого развивается по своим законам. Но откуда взят этот образ грозной двуглавой птицы и где впервые он появился? Этот секрет мне раскрывает в своей книге профессор археологии Омар Демир. Оказывается, здесь ещё во времена древних хеттов существовал обычай, что каждый юноша, достигший зрелости и желавший жениться, должен был доказать это поимкой орла. Для этого он уходил высоко в горы, и случалось, что уже не возвращался никогда. Но если его охота была удачной и он приносил орла домой, то птицу разрубали надвое так, что прибитая к дереву одна её часть с головой, крылом и лапой смотрела на жилище невесты, а другая взирала на жилище жениха. Это было и предложением, и одновременно доказательством мужской зрелости. Значит, молодой человек уже был достоин называться мужчиной и мог предлагать руку и сердце своей избраннице. Так впервые в истории появляется этот символ — двуглавый орёл.
В это время Юля начинает свой рассказ о Каппадокии, но при этом ещё кому-то постоянно звонит. Поэтому я её почти не слушаю. В её разговоре часто слышится слово «мама». Очевидно, это самое дорогое и ласковое слово на земле звучит на всех языках одинаково. Вдруг, встряхнув головой, она затягивает турецкую песню, а потом лукаво говорит: «Ну что, красиво? Вам понравилось?» Из вежливости мы, конечно, начинаем хлопать в ладоши, а она смеётся.
Автобус между тем быстро мчится по широкой долине, которая в здешних местах напоминает нашу европейскую часть. По обе стороны дороги колосятся теперь пшеничные поля, и окаменевшие суслики, как часовые, стоят через каждые 20-30 метров. Мчащийся транспорт их не пугает нисколько. Вдали виден лёгкий смерч, который движется в сторону загона для скота. Но это облако пыли здесь обычное явление и никого не удивляет. Слева плывёт навстречу большая оливковая роща. Сбор плодов после их созревания такой же простой, как и тысячу лет назад. Когда маслины поспеют, под деревом расстилают большой кусок материи в виде простыни и стучат колотушкой по стволу. Все плоды тут же осыпаются — бери и уходи. Посаженное оливковое дерево начинает плодоносить только через 50 лет, но зато потом живёт до пятисот, семисот и более годов. Урожай снимают через год. Маслины растут по всему Средиземноморью. Но в Турции сегодня удалось вывести сорта, которые начинают плодоносить после 20-25 лет со дня посадки. Турецкое оливковое масло пользуется большим спросом и экспортируется во многие страны мира. Кстати, одна столовая ложка такого масла, выпитая утром натощак, через месяц избавляет человека от холестерина.
Узнав, сколько нужно расти дереву, чтобы приносить плоды, я теперь понимаю, почему древние персы, нападая на греков, старались первым делом вырубать оливковые рощи. Этим они лишали своих врагов ценнейшего продукта на целых полвека.
Между тем впереди видны проволочные заграждения и серые одноэтажные казармы. Это турецкая воинская часть. Служба в армии считается в Турции престижной, и каждый молодой человек непременно должен отдать этот долг своей родине. Срок службы 18 месяцев. Не побывавший в армии мужчина не пользуется здесь никаким уважением. Сегодня Турция имеет самую большую по численности армию во всём ближневосточном регионе. А совсем недавно был первый выпуск из военно-воздушной академии офицеров-женщин. Все эти сведения с гордостью сообщает нам Юля. Однако они меня мало интересуют, потому что впереди уже показались предместья большого города. И первое, что мы видим, — это большая мечеть. Через несколько минут наш автобус уже едет по многолюдным улицам с бесконечными магазинами и минаретами. Это Конья. Сегодня в ней более миллиона жителей. А когда-то, в IV веке, здесь была христианская епархия святого Амфилохия Иконийского. Он примыкает к плеяде Великих Каппадокийцев и является другом Василия Великого. Именно ему святой Василий посвятил свой замечательный труд «Трактат о Святом Духе». Прямой и нелицеприятный, он однажды обличил самого императора Феодосия Первого за сочувствие арианам, не признающим Божества Иисуса Христа, Сына Божия. Представ перед Феодосием, который сидел на троне вместе со своим сыном Аркадием, святой Амфилохий приветствовал государя поклоном и тёплым словом, а на сына даже не взглянул. Феодосий сделал ему суровое замечание за пренебрежение к наследнику. «Ведь будущее правление принадлежит ему». Тогда Амфилохий сказал: «Как же ты, государь, радеешь о славе своего сына, а о славе Сына Божьего забываешь? Ведь Он Наследник Отца Небесного!»
Потрясённый Феодосий минуту молчал, а затем при всех попросил у Амфилохия прощения. Это был один из немногих государей, украшавших трон Византии. Воспитанный в благочестивой христианской семье, он с покорностью подчинялся законам Церкви и был доступен всем лучшим нравственным влияниям окружавших его епископов. Он умел уважать их за стойкое исполнение своего долга и тогда, когда они давали ему почувствовать всё различие между властью епископа и государя. Именно он окончательно утвердил христианство как государственную религию. Такова была здесь обстановка 16 с половиной веков назад.
А сегодня Конья — один из наиболее посещаемых туристами городов. И не без основания. Город изобилует памятниками истории, культуры и архитектуры. Римляне называли этот город Икония. По-видимому, такое название происходит от слова «икона». В I веке нашей эры в городе проповедовали святые апостолы Павел и Варнава. Именно они заложили здесь основы христианства. Позднее в Конье собирался Поместный христианский Собор. Но с нашествием сельджуков и османов христианство здесь почти полностью исчезает. Я напрасно ищу хоть какие-то следы древней христианской культуры, но на каждом шагу вижу торжествующий ислам.
Наш автобус останавливается возле мечети-музея. Это мавзолей Мевлана. Здесь похоронен турецкий мудрец Руми. Живший в XIII веке, он основал так называемую секту «вертящихся дервишей». Смысл его религиозного учения примитивен. Вот его основа: вращательные движения являются фундаментальным принципом бытия. В мире нет ни одного объекта и ни одного существа, которые бы так или иначе не были вовлечены во вращение. Всё сущее состоит из вращающихся элементарных частиц. Человек живёт благодаря вращению мельчайших молекул, образующих структуру его тела, а также благодаря вращению крови. Поэтому и сам он вращается вместе с землёй. «Заметив, что Земля вертится вокруг своей оси и при этом вращается вокруг Солнца, а Луна вокруг Земли, я тоже стал вертеться», — писал Руми. Поэтому основанная им секта «вертящихся дервишей» считает, что ритуальное вращение помогает им включиться в этот мистический процесс. Дервиши, одетые в белые юбки и кофты, начинают под звуки бубнов своё вращение, сперва медленно, потом всё быстрее и быстрее, затем входят в транс и отключаются от материального мира. Правую руку они поднимают ладонью вверх, к небу. Левую опускают вниз, отдавая дань земле. В течение примерно двух часов, крутясь, как заведённые, они, с выражением экстаза на лице, сохраняют совершенное равновесие. Затем им начинает казаться, что вращаются уже не они, а весь мир вокруг них. Таким образом, входя в транс, они демонстрируют окончательное единение с аллахом. Всё это символизирует вращение планет вокруг своей оси и вокруг Солнца, а человеческих душ вокруг аллаха. Это соединение для дервишей и является высшим блаженством.
Мне всё понятно. А Юля настойчиво зовёт меня в мечеть-мавзолей. «Там спит Руми». Я вежливо, но твёрдо отказываюсь. Она не знает, что я православный священник, и удивлённо говорит: «Но почему, Леонид?» А я не собираюсь объяснять ей всего, да это и ни к чему, и говорю, что уже знаю, в чём дело.
— Но я расскажу лучше, — настаивает турчанка.
— Нет! — повторяю я.
И группа уходит в мечеть, а я брожу по мелким лавкам, пью в кофейне турецкий чай, и хозяин дарит мне на память деревянную ложечку для сахара с надписью «Конья». Ну, это другое дело. На каменной стене мечети вижу надпись и дату «1926 г.» Оказывается, в этом году Кемаль Ататюрк, равнодушный к исламу, распустил секту. Но после его смерти, уже с 1950 года ежегодно в декабре (месяц смерти Руми) снова стали устраиваться мистические танцы с участием «вертящихся дервишей». Причём большими любителями поглазеть на эту карусель являются, в основном, иностранцы.
Да. Такая вот сегодня эта древняя Икония. А ведь когда-то здесь процветало христианство.
Через полтора часа мы покидаем город. Повсюду плакаты с «вертящимися дервишами». Это, очевидно, визитная карточка современной Коньи.
Повернувшись к нам, Юля рассказывает двум москвичам, как надо торговаться. Оказывается, если вы в частном магазине купите вещь, не торгуясь, то расстроите хозяина до самого вечера. Надо торговаться. И не оттого, что здесь якобы получают удовольствие от торга. Вовсе нет. От потери своих денег никто удовольствия не испытывает. Просто если вы, не торгуясь, купили куртку, сумку или плащ, то хозяин будет думать, что он продешевил, и тут же, после вашего ухода, повысит цену.
«Эх, Юля, — думаю я про себя, — жаль, что у нас так мало времени для общения. А то бы крестил я тебя, и стала бы ты Юлиания».
Между тем мы продолжаем свой однообразный путь с редкими остановками для заправки и неизменного чаепития. Здесь все пьют чай. «Колу», «спрайт» и прочие «краски» турки не признают, хотя этого «добра» полно на каждой станции.
— Леонид, а ты знаешь, кто такая Роксолана? — Юля вопросительно смотрит на меня.
— Знаю, а что?
— Ведь она, эта ваша русская, испортила нам всю династию!
— Она украинка, — отвечаю я, — а может быть, даже полячка, но только не русская.
— Ну, это не важно, — говорит Юля, — самое главное, что она была славянка, и после неё на турецком троне уже не было ни одного выдающегося султана, ай, ай!
«Так вам и надо», — думаю я про себя.
Действительно, до Роксоланы в истории турецких султанов были великие правители, которых народ награждал достойными прозвищами на века. Например, Осман Законодатель или Баязет Молниеносный, или Сулейман Великолепный, или Мехмет Завоеватель (Фатих).
Но с появлением в истории султаната Роксоланы подобных правителей Великая Порта уже не имела никогда. А произошло вот что.
Как-то на невольничьем рынке в Стамбуле визирь и личный друг султана Сулеймана Великолепного Рустам-паша заметил девушку невиданной красоты. Это была Роксолана. Её настоящее имя Анастасия Лисовская и происходила она из Львова. На базаре за неё заломили колоссальную цену — две тысячи золотых монет. Но визирь не поскупился и выкупил её. Прибыв ко двору, он показал Роксолану Сулейману Великолепному. Султан сразу смертельно влюбился и предложил Рустаму-паше любые деньги. Но мудрый визирь сделал государю подарок. После этого он сам обладал почти султанской властью. Сулейман Великолепный доверял ему абсолютно всё, и многие государственные дела визирь вёл самостоятельно, ни с кем не считаясь.
Роксолана быстро поняла своё привилегированное положение в гареме, вошла во вкус власти и медленно, но верно стала расчищать себе дорогу к трону. Конечно, это было немыслимо с точки зрения турецких законов. Но ведь она не была турчанкой, хотя и приняла ислам. Она родила Сулейману троих сыновей и, конечно, страстно хотела, чтобы «на троне был именно её отпрыск, а там, как знать, может быть и...»
Но для этого нужно было убрать законного наследника, сына государя от первой жены. Это была официальная супруга Сулеймана, черкешенка Гюльбехар (Весенняя роза), ставшая ближайшей и наиболее серьёзной соперницей Роксоланы. Вскоре Роксолане удалось обвинить её и наследника Мустафу в государственной измене. «Весенняя роза» была утоплена в Босфоре, а Мустафу задушили ночью шёлковым шнурком. Считалось, что во время сна душа покидает тело и поэтому спящий человек не может считаться живым. Затем ушли из жизни ещё двое сыновей черкешенки — Мехмед и Мурад. Правда, этому сильно воспротивился визирь Рустам-паша. Но и его постигла такая же участь. Султан просто сходил с ума от любви к Роксолане. За бойкий язык и раскатистый смех в гареме её прозвали «Хюррем» — Смеющаяся, а Сулейман называл её «Хассеки» — Милая сердцу. И в течение нескольких лет Роксолане удавалось устранять не только султанских жён, но и неугодных министров. Пощады не было никому. Между тем Сулейман старел, а Роксолана упорно продвигалась к своей заветной цели. И когда впереди замаячил блеск трона, смертельная опасность нависла над сыновьями и самой Роксоланы. Правда, после убийства первого сына Роксоланы во дворец прибежала султанша-мать и крикнула в лицо Сулейману: «Останови Хюррем!» Но султан сказал, что во «дворце приказы не отменяются».
Однако после смерти своего второго сына Роксолана неожиданно умерла. Потрясённый султан приказал соорудить в своём саду усыпальницу, где в гробнице, похожей на резную шкатулку, навеки упокоилась хрупкая женщина, которую при крещении нарекли христианским именем, а похоронили по мусульманскому закону под именем Хюррем. Сулейман Великолепный впал в депрессию и вскоре умер от тоски.
На престол взошёл его третий и последний сын от Роксоланы — Селим. Он не отличался здоровьем, с детства был приучен матерью к пьянству и при нём Османская империя перестала расширяться. Завоевания прекратились. Только остров Кипр был захвачен при Селиме, да и то после того как султан узнал, что там есть прекрасное кипрское вино. Спустя всего восемь лет после начала правления Селим как-то раз, напившись до бесчувствия, упал в бане и, ударившись о мраморный пол, тут же испустил дух. В историю султаната от вошёл как Селим Пьяница. С этого времени турецкая империя стала чахнуть. На её троне уже никогда не было великих правителей. И в начале XX века всё кончилось восстанием и победой полковника Кемаля, который был назван Ататюрком (Отцом турок), типа нашего усатого «отца народов».
«Это вы нам подсунули Роксолану», — говорят теперь турки. А я вспоминаю визит Хрущёва в Турцию в 1959 году. Окружённый турецкими журналистами, он никак не мог влезть в машину и когда один корреспондент шутя спросил: «Правда ли, что в России все Иваны дураки?» — раздражённый премьер крикнул: «У нас таких турками называют!»
Юля задумалась. Где витают её мысли? Не думаю, что её волнует история Роксоланы. Сегодня всех турок волнует не прошлое своей родины и не ислам, а... кошелёк.
В это время впереди вдруг возникает гигантский плакат с причудливыми каменными изваяниями, похожими на грибы.
«Скоро Каппадокия, — сказала Юля, — смотрите направо, там древний город с крепостью на скале».
Мы подъезжаем ближе и я вижу на дорожном указателе надпись «Невшихар», а в скобках («Нисса»). Боже мой! Да это же земля Григория Нисского, одного из трёх Великих Каппадокийцев и родного брата Василия Великого. Он происходил из семьи, где дед и бабушка были мучимы за Христа во время гонений, отец и мать отличались благочестием, пять братьев были монахами и епископами, а шесть сестёр «брачные и безбрачные», но все добродетельные, как сказано в летописи. Против своей воли Григорий Нисский был поставлен во епископа. Проплакав после рукоположения всю ночь, Григорий утром сказал: «Да будет воля Твоя, Господи!» — и всю последующую жизнь действовал как истинный пастырь Христов. В этом ему много помогала его благочестивая сестра Феосфия. Неутомимый поборник Православия, он много перенёс от еретиков-ариан, гнавших его всю жизнь. Поэтому Григорий был «странствующим епископом». Для проповеди христианства он посещал далёкую Аравию, а в 381 году стал участником Второго Вселенского Собора в Константинополе. Это ему на Соборе была оказана честь дополнить Никейский Символ веры догматом о Божестве Святого Духа, начинавшимся со слов «И в Духа Святаго, Господа Животворящаго, иже от Отца исходящаго...»
Автор многих богословских сочинений, он заслужил от Церкви наименование «отец отцов».
И вот сейчас я только из автобуса вижу Ниссу, которая уже растворяется вдали. О том, чтобы ради меня остановить автобус и вернуться туда хотя бы на полчаса, не может быть и речи. У нас нет на это времени. Я не успеваю сделать даже пару фотоснимков. О, лучше бы мы не тратили время на мавзолей Руми с его дервишами! Но ничего никому не докажешь, и я по-прежнему один. А нашей группе всё равно. Мне досадно до слёз, а Юля не поймёт, в чём дело. «Смотри, Леонид, что ты видишь там, слева?» — голос Юли старается участливо успокоить, и я благодарен ей за сочувствие. А слева открывается причудливый «лунный» пейзаж. Гигантские скалы из туфа, созданные ветром и дождями за века, пронизаны сотнями пещер. Издали это похоже на гнёзда стрижей. А рядом с ними человеческие жилища с арками и колоннами. Но это только начало. Всё самое главное и удивительное впереди. Мы подъезжаем к конечной цели нашего путешествия.
Здравствуй, таинственная древняя и святая Каппадокия — родина Великих Каппадокийцев — Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского.
Впервые название Каппадокия встречается в одной из скальных надписей персидского царя Дария. Но ещё Геродот писал, что эта страна занимала огромную территорию в центре Малой Азии. Каппадокия — то есть «страна лошадей».
Как образовалась Каппадокия?
Тысячи лет назад, во время извержения вулкана Эрджнес, стекающая лава покрыла площадь в 20000 квадратных километров. После того как вулкан потух, этот район сотни лет подвергался эрозивному воздействию воды и ветра. В результате эрозии почвы были вымыты, а более сопротивляющиеся изнашиванию породы выступили на поверхность. В мягких для обработки железом скалах туфа остались на поверхности шапки застывшей лавы. В тысячах скальных пещер и горных галерей летом прохладно, а зимой тепло и уютно. Идеальное место для лечения радикулита и ревматизма. Когда сюда пришли люди, они быстро поняли, что дома удобнее сооружать в каменных башнях из туфа, чем строить на плоской земле. К тому же башни были накрыты шапками лавы. Ну просто идеальное место для жизни. И сегодня Каппадокия — это целый фантастический мир, напоминающий одновременно и лунные горы, и скопища гигантских термитников, и космодромы с тысячами устремлённых в небо ракет. Здесь есть дома-грибы, дома-пирамиды, дома-купола и т.д. Они поднимаются из многочисленных долин группами и в одиночку. И никто не в силах сосчитать, сколько здесь пещер — их тысячи. Башни естественных пещерных небоскрёбов стоят посредине долин, придавая им неестественно сказочный вид.
Первые монастыри образовались в Каппадокии ещё в IV веке. Впоследствии они множились и процветали. Гонения на христиан почти не задевали пещерных монахов. Персы и арабы также не пытались установить прочную власть в этих бесконечных лабиринтах холмов и башен, где даже днём можно заблудиться. Во время нашествия сельджуков из многих городов Анатолии сюда сбежались гонимые христиане и расселялись по пещерам. Уже в конце I тысячелетия от Рождества Христова только в долине Горемё обитало свыше тридцати тысяч христиан. А в скалах вырубались всё новые и новые храмы, этажи и пещеры, которые соединялись лестницами, мостиками и туннелями. И впоследствии в самом центре мусульманского мира длительное время существовала огромная христианская община, и более тысячи лет ею никто не интересовался. Ни один султан не устраивал здесь гонений на христиан. На сегодняшний день во всей Каппадокии зафиксировано свыше пяти тысяч пятисот церквей и монастырей, вырубленных в скалах. Но это далеко не всё. Случается, что во время землетрясения от скалы отваливается часть горной породы и вдруг внутри открывается прекрасная церковь. Поэтому учёные до сих пор не могут с уверенностью сказать, что они изучили хотя бы большую часть этих убежищ. Вот почему ещё и сегодня Каппадокия остаётся «таинственной пещерой Аладдина», сокровища которой разбросаны по разным местам и ждут своего исследователя. Сегодня эти долины населены турецкими крестьянами. Конечно, не так густо, как тысячу лет назад. Поэтому сотни пещер пустуют. В 1967 году сюда провели шоссе, и теперь транспорт даёт возможность добраться в Каппадокию за несколько часов. А средства массовой информации разнесли по всему миру известия о том, что бесчисленные церкви и монастыри Каппадокии, безусловно, стоят того, чтобы на них посмотреть.
И вот я вступаю на благословенную каппадокийскую землю, освящённую молитвами великих отцов Церкви. Хочется и молиться, и запоминать, и записывать, и фотографировать.
Великие Каппадокийцы — под этим именем вошли в историю Церкви Святые Отцы второй половины IV века, завершившие формально-диалектическую обработку догмата Святой Троицы. Ядро этой партии составила знаменитая «троица» из Каппадокии — Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский. Это были земляки. Их воззрения на православную веру, в основном, идентичны. Именно они были творцами новой ортодоксии.
Григорий Богослов впервые представил её христианскому миру с полной ясностью и дал ей совершеннейшее выражение. Василий Великий победоносно ввёл её в церковную жизнь того времени. А Григорий Нисский сообщил ей полнейшее научное обоснование.
Эти три лица как бы представляли из себя искупительную жертву Каппадокии за те еретические смуты, которые творились тогда в христианском мире, и стали причиной созыва Первого и Второго Вселенских Соборов.
И вот она теперь передо мной, эта таинственная страна Великих Каппадокийцев, впервые сформулировавших и обосновавших учение о Пресвятой Троице.
Господи! Какое счастье, что я всё это вижу воочию, что это не сон, а явь! Они тоже дышали этим воздухом, и их опаляло это солнце. Они видели эти горы и ходили по этой земле. А мне и за месяц невозможно будет всё это обойти и обследовать. Здесь в каждой увиденной церкви и в каждой часовне душа хочет сказать: «Хорошо нам здесь быти, давай не уходить отсюда никогда».
Рядом слышится голос Юли:
— Леонид, ты невменяемый. Я тебя больше не буду трогать. Иди куда хочешь!
Оказывается, Юля мне что-то говорила, а я не реагировал. Тогда она даёт мне карту местности и указывает гостиницу, где наша группа остановится на ночлег. После этого я сразу оставляю всех.
— Встретимся за ужином, — кричит вдогонку турчанка.
— Не дождётесь! — громко отвечаю я, но она смеётся.
— У тебя есть телефон? Как тебя найти? В скалах можно заблудиться!
Однако я уже вне её досягаемости. Обогнув небольшой холм в виде гриба, я быстро спускаюсь в долину Горемё. В переводе на русский язык это слово означает «никто не видит». И это действительно так. Потому что я один.
Эта долина — настоящее восьмое чудо света. Начиная с IV и по XI век долина была одним из крупнейших центров христианского мира. Только в ней насчитывается более четырёхсот вырубленных в скалах церквей. Находясь на маленьком круглом пятачке примерно в триста метров, я насчитал девять церквей. Видно, что их строили здесь не для людей, а для Бога. Сегодня большинство этих церквей опустошено и используется под склады. Женщины взбираются по узким прорубленным каменным ступеням в заброшенные храмы, где хранят зерно и урюк. До наших дней сохранилось лишь несколько храмов с фресками. И ни в одной церкви современной Каппадокии служба не совершается.
Последняя христианская община покинула эти места в 1924 году. Это произошло по договорённости между турецким и греческим правительствами об обмене населения. И греки, жившие в Каппадокии, переселились на Балканский полуостров. А оттуда, в свою очередь, ушли турки для переселения в города и сёла Анатолии.
Названия многих церквей в долине Горемё необычны для нашего слуха, например, Яблочная церковь, или церковь с пряжкой, или церковь с сандалиями и т.д.
В самом низу, у посёлка Авджилар, вижу вырубленную в скале «двойную церковь» на шести колоннах. И хотя в ней не сохранилось росписи, но по своему уникальному строению она очень красива. Её называют церковь Кадира Дурмуша. А рядом — высеченная на вершине скалы церковь с уцелевшими фресками. Это церковь Юсуфа Коча. Позднее я узнаю, почему христианские церкви названы турецкими именами. Оказывается, две вышеупомянутые церкви, будучи расположенными на территории частных владений, носят теперь имена их владельцев. На дверях замки. В одной — склад сухофруктов, в другой — голубятня. Теперь понятны названия и других чудо-церквей, например, церковь Каран лык, церковь Топкалы, церковь Эль Назар, церковь Карши и т.д. Я захожу в церковь Топкалы. Она огромная, из двух этажей и имеет четыре алтаря: два — один над другим и два — по бокам. Церковь относится к X веку. В ней чудесная роспись «Поклонение волхвов» и «Тайная вечеря», где Христос в окружении апостолов скорбно смотрит на Иуду. Внизу сюжеты «Благовещения», «Избиения вифлеемских младенцев», «Бегства в Египет», «Преследования Елисаветы». В боковых приделах — «Насыщение пяти тысяч пятью хлебами», «Свадьба в Кане» (чудо с вином), «Исцеление слепого», «Воскрешение Лазаря», «Вход Господень в Иерусалим», «Иисус и Пилат», «Бичевание», «Распятие», «Снятие с Креста», «Положение во гроб», «Явление ангела мироносицам» и «Воскресение».
Привлекают внимание хорошо сохранившиеся вырубленные в камне престолы. Здесь когда-то стояли евхаристические чаши, и совершалось Таинство пресуществления. Мысленно представляю Божественную литургию в этом храме и вспоминаю слова Иоанна Златоуста, что этот падший мир сохраняется единственно из-за литургии. И «если бы сегодня закончилась литургия, то завтра наступил бы конец света».
Рядом церковь Святой Екатерины и Святой Варвары с её житием в фресках, а также церковь Пантократора и церковь Креста. В обеих делаю фотоснимки.
В следующих храмах видно, что в долине Горемё в период между 715 и 843 годами церкви подвергались гонениям со стороны иконоборцев, которые разрешали изображать только абстрактные или символические фигуры — пальмовые ветви, оленей, павлинов, виноград. Позднее именно здесь, в этой долине, в иконописи зародился так называемый «каппадокийский стиль». По сохранившемуся преданию, только Василий Великий открыл в долине Горемё 365 церквей, по числу дней в году. 30 из них ещё и сегодня открыты для посещения туристов. А вот церковь, которую турки называют «Последний ужин». В ней две огромные чудесные фрески «Умовение ног» и «Тайная вечеря». В евхаристической чаше вместо вина изображена большая рыба. Если написать и прочесть это слово по-гречески, то его начальные буквы расшифровывают следующую фразу «Иисус Христос, Сын Бога Живаго».
Далее захожу в церковь Саклы. Случайно открытая в 1956 году благодаря небольшому землетрясению, эта церковь сохранила все фрески в полной неприкосновенности. Поэтому за вход в неё нужно заплатить пять лир. В церковь Саклы легко войти, но трудно выйти. Глядя на эту неземную красоту, хочется не покидать её никогда — плакать о грехах своих и молиться. Скорбный взгляд Богоматери с Младенцем, обречённым на Крест, проникает тебе прямо в душу, и ты чувствуешь себя последним преступником.
Отсюда начинается уже ущелье Калычар, где расположена прекрасная церковь Девы-Матери. Входные двери у неё очень низкие и приходится входить, сильно пригнувшись. Все фрески в этой церкви посвящены земной жизни Пресвятой Богородицы — от Её Рождества до Успения. Возраст храма датируется IX веком. Здесь привлекает внимание и ещё одна церковь — Эльмалы (церковь с яблоком). Так называет её местное население. Она вырезана глубоко внутри скалы. В ней четыре колонны и купол, а также три алтаря — один большой и два маленьких. Все фрески сильно испорчены временем и, особенно, людьми. Это видно из многочисленных грубых надписей. Так как на одном настенном изображении в руке Иисуса Христа виден круглый предмет в виде шара (издали немного напоминающий яблоко), то турки и назвали эту церковь Эльмалы — «Яблоко».
А вот церковь без колонн и купола. Внутри каменное надгробие. Это христианское захоронение. На левой стороне видно изображение царя Константина и матери его царицы Елены. Она держит большой крест. На правой стороне — борьба святого Георгия со змеем. А рядом — святой Василий Великий в древней фелони и омофоре.
У меня просто не хватит времени до наступления темноты осмотреть все близлежащие церкви, и я направляюсь к самой крайней. До неё шагов триста. Эта церковь завершает целую серию вырубленных в этом ущелье храмов и часовен. Это церковь Чараклы. Подниматься в неё нужно по высокой деревянной лестнице, которая, к тому же, сильно прогибается. Чувствуется, что по ней никто не поднимался уже много времени. Внутри три алтаря и много фресок на темы Ветхого Завета, из которых особенно выделяется «Явление Аврааму трёх Ангелов». А далее сюжеты Нового Завета: «Воскрешение Лазаря», «Отрок Иисус в Иерусалимском храме», «Мироносицы у пустого гроба» и сильно повреждённая фреска «Святые апостолы Пётр и Павел». Кажется, что эта церковь может стать моим ночным прибежищем. Вечер уже опускается в долину, а на востоке темнота наступает быстро, и остаться в церкви на ночь — в этом, конечно, есть своя неповторимая прелесть. Но я оставляю рвение не по разуму. И дело не в том, что здесь негде спать. Просто это чужая страна. В скалах полно скорпионов, летучих мышей и прочей ночной живности. Не думаю, что мне удастся спокойно помолиться в ночные часы. Поэтому я покидаю долину Горемё. До гостиницы добираюсь глубокой ночью и сразу бай-бай. Среди ночи просыпаюсь от телефонного звонка, но никто ничего не говорит. Искушение.
Утром лихорадочно пью кофе и глотаю завтрак. Юля говорит, что поведёт всех нас на гончарную фабрику в посёлок Аванос, где всё делают вручную, как в древности. На это стоит взглянуть. Очень интересно. Несколько секунд мы смотрим друг на друга так, как будто каждый из нас видит перед собой сумасшедшего. Вдруг Юля заливисто смеётся. «Леонид, я поняла! Ты обручился с Каппадокией!» Молодец, Юля! Два раза ей объяснять не надо.
— Но мы после обеда выезжаем в обратный путь, где тебя встретить? — Она снова даёт мне карту местности, указывая точку встречи на шоссе, у фабрики игрушек, и говорит, чтобы я не опаздывал и не жалел денег на такси. Благо их здесь полно.
— Тогда у меня не останется для вас с водителем на чаевые, — пошутил я.
— Леони-и-и-ид! — протяжно и укоризненно кивает головой Юля, и я вижу, что она немного обиделась. Ну как же я не догадался? Такие натуры, как мы с ней, должны без слов понимать друг друга, и вдруг... какие-то меркантильные интересы. Ай, ай!
Через полчаса я уже в долине Ургюп. Высоко в небе вижу красивый воздушный шар. Кто-то любуется с высоты этой неповторимой панорамой. Здесь тоже встречаю церковь Святой великомученицы Варвары. Она вырублена в скалах в виде креста. Когда-то эта святая пострадала недалеко отсюда, в Никомидии, и память о ней сохранилась в посвящённых ей храмах. В церкви пять арок, большой купол, один основной и два боковых алтаря. Под куполом великолепное изображение Иисуса Христа. По бокам множество фресок с изображением самой великомученицы Варвары, её жития и страданий, а также архистратига Михаила и апостолов. Несмотря на то, что церковь полностью вырезана в скале, краской создана имитация каменной кладки.
В долине Ургюп природа разбросала сотни причудливых скальных образований в форме громадных конусов и грибов из мягкого туфа, защищённых сверху твёрдыми каменными плитами из застывшей некогда лавы. Особенно красиво ущелье «Камины фей». Здесь множество христианских храмов и часовен-пещер, а также монастырь Архангела. Деревенские дома опираются на выступающие скалы и почти полностью сливаются с окружающим пейзажем. Издали это похоже на огромный термитник или соты диких пчёл. А вот передо мной Ортахисар — «Средняя крепость». Это мощная стометровая глыба, изрезанная скальными пещерами и тоже напоминающая дикий пчелиный улей. Следующее чудо — Юхчисар («Три замка») — нагромождение скал, усеянных прорезанными в них монашескими кельями. Всё это напоминает издали гнёзда стрижей. Сегодня здесь открыта гостиница, частично встроенная в скалу.
Чтобы попасть в деревню Чавушин, нужно проехать на такси несколько километров. Эта деревня славится христианскими монастырями. Церкви в них древнейшие, построенные в IV и V веках. Естественно, никаких изoбpaжeний, кроме вырубленных в стенах крестов, здесь не сохранилось. И это является неоспоримым доказательством, что древние христиане почитали крест задолго до никейского периода, когда первая паломница во Святую землю — святая царица Елена — обрела подлинный животворящий Крест Господень.
На краю большого обрыва, в скалах, привлекает внимание церковь Иоанна Крестителя. Её свод внутри поддерживается громадным мраморным столбом. Церковь построена в X веке и хорошо сохранилась. Все изображения внутри посвящены жизни и смерти Иоанна Предтечи. Основные цвета — коричневый и зелёный. Я делаю несколько фотоснимков и в боковой нише, где Иоанн изображён рядом с Богоматерью и Спасителем, читаю «Отче наш». Рядом с церковью — монастырь, к которому примыкают четыре гробницы. Турки называют его «Голубиный дом». Недалеко отсюда, в деревне Ортахишар, на вершине скалы, видна старая византийская крепость. В ней три древних христианских церкви, которые сейчас используются как склады для овощей и фруктов, особенно цитрусовых.
Основным источником доходов местного населения является ручное производство ковров и виноградарство. Один такой ковёр может вручную ткаться пять, семь и даже более лет. Это династическое искусство имеет свои семейные секреты. На один квадратный сантиметр приходится несколько сот узлов. На таком ковре появляются разные изображения в зависимости от дневного света и расчёсывания. Чистится такой ковёр ещё более удивительно. Его просто выносят на улицу и ходят по нём. А потом встряхивают, и он становится ещё более привлекательным. Это, действительно, настоящее волшебство — «скатерть-самобранка» или «ковёр-самолёт». Раскрутив его в воздухе, своими глазами видишь, как он долго не падает и кружится, как юла. Но цена... головокружительная. «Купите», — предлагает хозяин ковровой лавки. И говорит, что как-то здесь была сестра президента Назарбаева, — «она купила». «А вы почему не хотите? Мы сами доставим его куда угодно. Ковёр вечный, он будет и вашим внукам и правнукам». Абсолютно с ним согласен: по красоте, качеству и долговечности это, конечно же, произведение искусства. Но ведь я не брат Назарбаева.
В следующей деревне Зелве высота отдельно стоящих скал достигает тридцати метров, и на самых вершинах видны вырубленные монашеские кельи. Сегодня деревня Зелве превращена в музей под открытым небом. Недалеко, в Розовой долине, можно рассмотреть в причудливых скалах естественные, порождённые самой природой, образы Девы Марии, верблюда и дельфина. Здесь находятся сохранившиеся с послеиконоборческого периода великолепные церкви и монастыри. Прямо под скалами — плантации виноградников. Привлекает внимание трёхглавая громадная скала. В ней сохранилась келья монаха Симеона, жившего здесь в V веке. Недалеко, в посёлке Мустафа-паша, есть двухэтажный монастырь, который сейчас используется как туристический отель. Но находящиеся внутри фрески хорошо сохранились. Наконец, на расстоянии одного километра отсюда расположена церковь Василия Великого. Она одноэтажная и высечена в глубоком подземелье. В IV веке здесь была пещера-пустынька, где любил молиться Василий Великий. Позднее, в память о таком славном святителе благодарные христиане расширили её и расписали неповторимыми по своей неземной красоте фресками. Турки зовут её Айнос Василиос. Внутри сохраняется впечатление, что она стоит на четырёх столбах. А рядом надпись, что после оставления этого места христианами здесь было османское медресе (исламское духовное училище). Отсюда дорога ведёт уже в Кесарию Каппадокийскую, которая сейчас носит турецкое название Кайсери. Здесь был центр епархии Великого Ккаппадокийца.
Я вспоминаю, с каким тонким юмором было написано письмо — просьба Григория Богослова к Амфилохию Иконийскому по поводу приёма Григорием у себя в епархии архиепископа Василия Великого:
«Прошу у тебя зелени — укропа, редиса и лука, который, как я знаю, растёт у вас в изобилии, а у нас, в Назианзе, большой недостаток. Поэтому соблаговоли прислать побольше и получше, или сколько сможешь, потому что нищим и малое велико. А поскольку я принимаю и угощаю у себя не кого-нибудь, а самого Великого Василия, то остерегись скупости, чтобы тебе, уже испытав философию Василия сытого, не испытать бы её же, когда он голодный и негодующий».
О, дорогие моему сердцу Каппадокийцы! Как вы далеки от нас по времени и как близки нам по духу!
«Святителю, отче Василие, моли Бога о нас!» Аристократ по происхождению, Василий был, по свидетельству византийских историков, героическим слугою Церкви. Он родился в 329 году в знатной и благочестивой семье, известной христианским воспитанием детей. Получив великолепное домашнее образование, он потом в Константинополе слушал уроки красноречия знаменитого на всю империю ритора Ливания. По тону своей религиозности Василий был аскетом, а желанной формой служения Христу было для него пастырство. Вместе со своим другом Григорием он учился в афинской академии, основанной ещё Платоном. Здесь-то и приобрёл он ту богатую эрудицию, которой так выделялся впоследствии. Затем, путешествуя по Сирии, Палестине и Египту, ему удалось познакомиться с жизнью христианских отшельников. Это путешествие открыло перед ним духовный мир аскетов. По возвращении на родину, в Каппадокию, он и сам удалился в пустынное место, в одну из пещер, вырубленных им в скале. Однако в 365 году епископ Евсевий обратился к нему с просьбой помочь в трудной епархиальной жизни, волнуемой ересями. С этого времени Василий стал активно участвовать в делах епархии, а после смерти Евсевия был единогласно избран епископом Кесарии Каппадокийской. И сразу же ему предстояло умиротворить свою многонациональную паству, волнуемую арианством и духоборчеством. Он достиг этого силой слова и милосердия. В это время императором стал Юлиан Отступник, и над миром нависла реальная угроза возрождения язычества. В такой обстановке Василий продолжал своё служение Церкви Божией, которое сопровождалось ревностью и самоотвержением до такой степени, что вскоре имя Василия стало известно всему Востоку. Иногда казалось, что Василий делает слишком большие уступки. Но в этом сказывалась его жертвенная мудрость, потому что «неумеренностью можно всё погубить, а спасение наше не в словах, а в делах», — говорил архипастырь. Ему часто приходилось о многом умалчивать, проявлять гибкость и мягкость в вопросах второстепенных, чтобы отстоять главное и примирить всех. Он боролся не за букву, а за дух, и много претерпел не только от врагов, но и от друзей, не понимавших того, что им казалось чрезмерной уступчивостью. В результате из всех православных епископов Востока только Василию удалось удержаться на кафедре во времена жестокого императора Валента. И более того: постепенно ему удалось объединить всех разделённых епископов Византии. Раздражённые этим сектанты стали угрожать ему ссылкой, мучениями и даже смертью. «Грозите чем-нибудь другим, — отвечал святой, — отнять у меня нечего, кроме власяницы и книг. Ссылки я не боюсь, ибо вся земля Божия, а я на ней пришелец и странник. А смерть для меня — благодеяние, ибо она скорее приведёт меня к Богу, для Которого я живу и тружусь».
Такая позиция и бесстрашие приводили его врагов в изумление, и они помимо своей воли начинали уважать Василия. По выражению профессора Спасского, «святой Василий в плеяде Великих Каппадокийцев является центральной звездой».
Оставаясь верным Первому Вселенскому Собору, Василий Великий внёс ясность в те пункты богословия, на которые впоследствии были направлены стрелы сектантов и еретиков. В борьбе с ними протекла большая часть его жизни. Он постоянно организовывал широкую благотворительность, помогал бедным и заступался за гонимых. В сочетании с безупречным образом жизни всё это создало ему громадную популярность. Именно Василий дал твёрдую схему, на которой потом стала строиться вся наука догматического богословия. Казалось, что Василий создан для науки. Он написал «Трактат о Святом Духе» и «Беседы на Шестоднев», где впервые высказал мысль, что если космические светила были созданы Богом только на четвёртый день, то первые дни творения могли вмещать в себя миллионы лет. Прекрасны также его проповеди и толкования на псалмы. Но самое удивительное и главное творение святого — это Божественная литургия Василия Великого, которая и доныне совершается по всему православному миру десять раз в году. Интересно, что в Греции дети до сих пор получают подарки на Рождество и Новый год не от Санта Клауса или Деда Мороза, а от святого Василия.
Богословское наследие Василия оказало огромное влияние на решения Второго Вселенского Собора. Но он не дожил до этой своей победы. В день его смерти ему не было и пятидесяти лет. Однако подвиг его скоро оценили по всей Византии и уже ближайшие потомки назвали его Великим. Даже в день своей смерти он продолжал улавливать в сети Христовы души человеческие.
Его врач, еврей Самуил, осмотрев угасающего Василия, сказал, что он не доживёт до вечера.
— А если переживу ночь? — прошептал Василий.
— Пусть я умру! — ответил еврей.
— Хорошо, — сказал Василий, — умри для греха и живи для жизни.
Тогда Самуил пообещал, что примет крещение, если утром увидит Василия живым. После этого он ушёл, а Василий стал на молитву, и когда на другой день еврей увидел, что святой готовится к службе, то тут же привёл всю свою семью и исполнил обещанное. Василий совершил Божественную литургию, затем крестил всё еврейское семейство, причастил всех и, сказав напутственное слово крещёным, стал слабеть. Многочисленный народ, собравшийся на службу, на руках вынес Василия на церковный двор и здесь, под скорбный плач и стенания людей, он отдал свою чистую душу в руки Господни.
А вот как летопись описывает встречу Василия Великого и Ефрема Сирина. Услышав о знаменитом Василии, посмотреть на него пришёл из далёкой Месопотамии отшельник Ефрем. Увидев, в каком богатом облачении шествует Василий на литургию, какие драгоценные сосуды у него за богослужением, сколько присутствует при этом священников и в каких дорогих ризах они служат, Ефрем в своих мыслях осудил Василия. Став в притворе и опустив голову, он молча молился. Вдруг подошедший к нему келейник Василия на сирском наречии пригласил его в алтарь. Ефрем кивком головы отклонил предложение. Тогда Василий снова послал человека с просьбой к Ефрему зайти в алтарь. Но Ефрем, думая, что происходит какая-то ошибка, и его с кем-то путают, опять остался стоять на месте. Тогда Василий сам вышел к Ефрему и, взяв его за руку, привёл к престолу. Удивлённый Ефрем молчал, а Василий стал говорить на понятном для Ефрема языке, что Божественная литургия — это отражение неба на земле. Поэтому всё в ней принадлежит Богу; и шёлк на ризах, и золото на крестах, и драгоценные камни на чашах. Если же Ефрем желает увидеть, как живёт Василий у себя дома, то пусть после службы зайдёт к нему в гости. Тогда потрясённый Ефрем попросил у Василия исповеди. И когда Василий его поисповедовал, Ефрем сказал: «Отче Василие, хочу понимать по-гречески». Василий, выслушав просьбу, сказал: «Трудную задачу задал ты мне, брат Ефрем!» Затем, накрыв его епитрахилью, стал читать над ним разрешительную молитву. И вдруг Ефрем почувствовал, что он понимает то, что читает Василий. Такой колоссальной духовной силой обладали святые каппадокийцы. «Светило вселенной», «Вождь жизни», «Палата учёности», «Красота Церкви», — такими прозвищами ещё при жизни народ величал Василия.
Обращаясь к молодым иереям, Василий в своём слове говорил: «Священник, собирая книжную премудрость, должен уподобляться пчеле, которая садится на любой цветок, и красивый, и не очень, но собирает самое главное — нектар эрудиции».
Профессор В.В.Болотов в своих лекциях по истории Церкви говорит, что всю громадную армию каппадокийских монахов святой Василий, как некий начальник главного штаба, сумел направить на служение народу. Далее профессор Болотов пишет: «Высокая учёность Василия и отличное классическое образование доставили ему почётную известность на всём Востоке. Его аристократическое происхождение дало ему немало связей с высокопоставленными лицами, а также опыт и такт в общении с сильными мира сего, который импонировал им, как и изящество его высокой худощавой фигуры под простым одеянием.
Родовитость Василия дала ему в распоряжение большую собственность, которая во время голода 368 года позволила ему кормить всех детей Кесарии Каппадокийской, не исключая и евреев. И эта благотворительность привязала к нему сердца людей. А болезненность, которая сопровождала его от колыбели до могилы, заставила Василия говорить, что в отличном состоянии здоровья он гораздо ближе к смерти, чем иной опасно больной. Эта болезненность слишком рано сообщила его существу ту серьёзность, за которую его так порицали недруги. Лишь в кругу немногих избранных друзей ему дышалось свободно, и здесь-то выходил он из своей замкнутости и раскрывался тот Василий — блестяще образованный, остроумный, любящий и тонкий в своих шутках, к которому друзья привязывались навек. В обычной же, повседневной жизни Василий казался не тем, кем он был на самом деле. Люди, к нему не расположенные, находили его властным, гордым и недоступным (как вначале и Ефрем Сирин). Для большинства людей он казался одной из тех натур, которые способны внушать скорее уважение, чем любовь. Слишком серьёзным проходил по жизни образ этого архипастыря, на устах которого уже слабая улыбка была равносильна лестной награде. Грустью отличался его взгляд на окружающее. Измена человека, на которого он привык полагаться, наполнила его душу таким густым мраком, что с тех пор он от всего привык ждать худшего».
Я стараюсь вникнуть в образ, во внутренний мир этого человека и думаю, как же ему было нелегко с людьми — испорченными и порочными. Это самое настоящее духовное мученичество.
И вот я в его церкви. Здесь намолен его святыми молитвами каждый камень, каждая древняя плиточка под ногами. Примитивная вырубленная в скале пещера-часовня Василия Великого позднее была расширена и превращена в красивую церковь его имени. Да и сам расцвет христианства в этой блаженной стране начался тогда, когда Великих Каппадокийцев уже не было в живых, а их слава, как магнит, стала притягивать сюда подвижников со всего христианского мира.
Где в настоящее время находятся мощи Василия Великого, неизвестно. На Афоне, в лавре Святого Афанасия, показывают только его главу. Тело же, по свидетельству западных писателей, во время крестовых походов было взято из Каппадокии и перевезено на Запад, во Флоренцию. В конце XI века Каппадокия окончательно подпала под власть турок. Но об этом довольно.
Следующее ущелье на моём пути носит турецкое название «Пошабах» — то есть «долина монахов». Здесь множество церквей, созданных, очевидно, в иконоборческий период, в основном, с изображением креста и рыбы. В Аваносе сохранилась церковь Святого Иоанна, которую относят к VII веку. В евхаристической чаше на стене также изображена рыба.
Церковь в деревне Агач Алты древнейшая. В ней хорошо сохранилась фреска пророка Даниила между двумя львами, а также сцена убийства пророка Захарии между алтарём и жертвенником и мучения в озере сорока Севастийских мучеников.
Далее бесчисленное количество церквей в ущелье Кальвери и на склоне горы Хасан. И так без конца. Думается, что никто и никогда не делал попыток обойти и рассмотреть все церкви Каппадокии. Это просто физически невозможно.
В долине Ихлара расположен целый ряд интересных в художественном отношении церквей. Их строительство началось здесь в IV веке, после прекращения гонений. Однако, по выражению Иоанна Златоуста, «сытая и довольная жизнь для христианина страшнее всяких гонений». И, конечно же, люди убегали сюда спасать душу от пресыщенного житейского благополучия. Церкви в этой местности украшены фресками сирийского происхождения — простыми и малокрасочными. Привлекает внимание древняя церковь, расписанная виноградными плодами. Гроздья чёрного винограда между зелёными листьями на всех стенах. Турки называют её «Изюмлю килисе» — то есть «кислый виноград» или церковь виноградных гроздей. Упрощённое изображение гроздей в виде тёмного треугольника, на котором видны спелые ягоды — это очень древняя роспись. Она говорит о том, что церковь относится к доникейскому периоду. Но, переходя в этой долине от церкви к церкви, видишь, как постепенно, очевидно, с VIII века, этот стиль заменяется византийским. Здесь особенно примечательны «церковь под деревьями» и «церковь гиацинтов», а также церковь Святого Георгия, стены которой украшены фресками предположительно X века.
В долине Соганлы церкви расположены в скалах по обе стороны реки. Наиболее древние относятся к IX веку. В одной из них изображён человек рядом со львом. Возможно, это святой Герасим. Поэтому турки называют этот храм «церковь хищника». Вследствие водонепроницаемости и постоянной температуры неописуемые по своей красоте фрески в этих скальных церквах по прошествии многих веков сохранили свою неповторимую яркость. Далее следует «красная церковь» и, наконец, «Чарующий каньон», в котором более пятидесяти церквей и монастырей, датируемых IX-XI веками.
Но у меня почти не остаётся времени на подземные города Каппадокии. Их здесь десятки, и, кажется, не хватит жизни, чтобы всё осмотреть.
Подземный город в деревне Озонак был обнаружен местным муэдзином в 1972 году, когда он у себя в саду начал копать фундамент под кухню. Правительство выкупило у него это место, и уже в 1973 году подземный город открылся для туристов. В нём насчитывается девять церквей, а также помещения для откорма скота, склады продовольствия, винные погреба и даже школа.
Следующий подземный город Каймаклы в трёх километрах отсюда. В нём двенадцать церквей. Найденный в 1964 году под курганом, расположенным в центре нынешнего посёлка, он сегодня также открыт для туристов. И сейчас четыре его этажа, освещённые электричеством, приспособлены для просмотра. Но сколько всего этажей вместе с неосвещёнными участками находятся внутри, до сих пор не установлено. Все церкви в нём двухалтарные. В шести километрах отсюда расположен высеченный в скалах Византийский монастырь. Купол его громадной церкви стоит на четырёх больших и круглых колоннах. В восточной части три алтаря с великолепно сохранившейся росписью.
В посёлке Татларин с населением в 3500 жителей расположен ещё один подземный город и внутрискальные пещеры со множеством хорошо сохранившихся церквей, в которых лишь две имеют фрески. Город открыт для туристов в 1975 году.
В посёлке Аксарай сотни пещер, в которых церкви относятся к VI-VII векам. Там же, внутри скалы, пробит стометровый туннель, который связывает церковь Иоанна Предтечи с двумя ущельями. Рядом, в небольшой деревне, сохранилась церковь с редкой для Каппадокии росписью Страшного суда. А в окрестностях этой деревни археологами найдено четыре подземных города.
В долине Соанлы около ста пятидесяти христианских церквей, многие из которых заполнены сегодня грунтом и песком.
В долине реки Мелендиз двухсотметровое ущелье привлекает туристов наличием сотен скальных церквей с древнейшей примитивной росписью.
В деревне Селиме сохранилась церковь с росписью грешников, обвитых змеями. Под куполом огромное изображение Христа-Пантократора и Архистратига Михаила.
В посёлке Деринкуйю («Глубокий колодезь») найден подземный город, известный своими церквами и многочисленными историческими памятниками. Этот случайно обнаруженный в 1965 году подземный город привлекает сегодня туристов со всей Европы. Его единогласно называют девятым чудом света. Но сколько ещё таких нераскрытых чудес хранят в себе недра Каппадокии, неизвестно. На сегодняшний день их зафиксировано 46. И все они многоэтажные, ведущие в самые недра земли. Это целая разветвлённая сеть бесконечных галерей, залов, туннелей и часовен. В древности, во времена набегов чужеземцев, жители такого города закрывали входы массивными каменными колёсами, похожими на огромные жернова, и их невозможно было открыть снаружи. Они закрывались и открывались только изнутри. Прекрасные воздуховоды обеспечивали подачу воздуха на все этажи. Здесь были продуктовые склады, церкви и глубокие колодцы. До 1982 года в посёлке Деринкуйю потребность в воде обеспечивалась множеством таких колодцев. Вода поднималась при помощи лебёдок, как и тысячу лет назад.
Сколько же нужно было людей и времени, чтобы построить эти подземные города, вмещавшие по нескольку тысяч человек? Ответ на этот вопрос пока не дан. Без всякого сомнения, уникальные подземные города и тысячи церквей Каппадокии — это не имеющий аналогов по своей красоте и ценности регион земного шара. Правда, построить пещеру или вырубить часовню в скальных породах Каппадокии не так уж и трудно. В основном, всё это создавалось в грунте, представляющим собой вулканические туфы. Они не являются такими твёрдыми при обработке, как застывшая лава, и в соприкосновении с воздухом тут же затвердевают. Даже сейчас, имея всего лишь перочинный нож, можно за день вырезать себе укрытие от дождя или для сна. А вентиляционная система подземных городов была устроена с таким совершенством, что, опускаясь на самые нижние этажи, человек до сих пор ощущает циркуляцию очень чистого воздуха. Все эти подземные города наполнены часовнями и монастырями, а значит, относятся к византийскому периоду. В одной из таких подземных церквей везде видны только высеченные в скальных породах кресты — большие и малые.
По сей день не может никто точно сказать, кто были люди, начавшие строительство этих удивительных городов, в какое время оно началось, откуда пришли строители и каковы были их мотивы? Количество могил и гробниц на поверхности скал над такими городами исчисляется десятками тысяч. Только в посёлке Деринкуйю площадь подземного города, равная четырём квадратным километрам, могла вместить свыше двадцати тысяч человек. Причём система вентиляции в нём была разработана гениально. Она состоит из вертикальных колодцев, связанных с отверстиями высоко в горах и глубокими подземными водоёмами. И сегодня в Каппадокии, вследствие большого потока туристов из Европы, создаётся целая инфраструктура, включающая специальные службы, которые не нарушают, однако, гармонии этого удивительного уголка белого света.
К глубокому сожалению, я не попадаю в Назианзос, где в церкви VI века хранятся личные вещи Григория Богослова. Но отдать ему дань любви и уважения надо непременно. Ведь он входит в эту блаженную «троицу» Великих Каппадокийцев.
Да, именно в их время, в IV веке, началось воцерковление эллинизма. Но отживающие силы язычества не могли с этим смириться. Как пишет в своей истории блаженный Феодорит, «После воцарения Константина в империи утихла буря, поднятая мучителями, и Церковь успокоилась. Но для лукавого и завистливого демона — губителя людей, невыносимо было видеть плавание Церкви при попутном ветре. И дьявол старался потопить Церковь и воздвигнуть войну на Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Для этого он нашёл людей, поддавшихся гордыне и тщеславию, и употребил их как орудие своих замыслов и многих вовлёк в прежнее заблуждение идольское, с той лишь разницей, что на этот раз заставил их боготворить не тварь, как было при первых цезарях, но дерзнул причислить к твари Самого Творца и Создателя».
Так началась ересь арианства, учение которого выражалось следующей формулой — «Логос предвечен, но не вечен».
«Да, — говорит Арий, — конечно, Он произошёл раньше времени, раньше сотворения веков, и, конечно, по воле Бога, Который захотел через Него создать нас, но всё же произошёл; то есть было такое, когда Его не было».
Это еретическое учение разрушало догмат о Пресвятой Троице, ибо Арий утверждал, что Сын Божий сотворён и не вечен. Ложное арианское учение как бы исключало Христа из Святой Троицы. Таким образом подводился подкоп под всё домостроительство нашего спасения. И когда буря этих еретических заблуждений достигла наивысшей точки, Господь, по Своей благости, воздвиг великих святителей, которые, по словам профессора А.П.Лопухина, «сумели мужественно провести вверенный им корабль спасения среди подводных камней и яростных треволнений к тихой пристани на якоре Православия». Эти святители явились не только для Каппадокии, но и для всего православного мира главной опорой, прибежищем и источником богословской мудрости. И одним из этих трёх Великих Каппадокийцев был Григорий Богослов. Как и Василию, родители дали ему блестящее домашнее образование, которое он продолжил в Александрии и Афинах, где встретился и подружился с Василием Великим. «Для меня Афины стали золотым городом. Я искал там красноречия и наук, а нашёл духовное сокровище, Василия Великого. В этом я уподобился библейскому Саулу, который искал ослиц, а нашёл царство. Итак, случайное приобретение оказалось для меня выше главной цели», — писал позднее Григорий.
Приняв сан епископа против своей воли, Григорий потом каждый час своей жизни старался отдать на служение Христу. «Лучше быть последним у Бога, чем первым у царя», — говорил этот великий каппадокиец. По натуре он был утончённым и очень ранимым человеком, любившим одиночество. Но высокий сан обязывал его всегда быть с народом. Всякое соприкосновение с жизнью было для него соприкосновением с человеческими слабостями и пороками — ложью, клеветой, завистью и недоброжелательством. Отсюда — те чувства усталости и разочарования, которые овладевали им всякий раз, когда он вынужден был предаваться общественной деятельности. Перед его взором всегда представали две жизни — одна совершенная, по заповедям Христа, другая — та, которую ведёт большинство людей и которая далека от евангельского идеала. И он всегда отдавал предпочтение первой. Он сочинял замечательные стихи и даже написал свою стихотворную биографию. В 381 году в Константинополе был созван Второй Вселенский Собор, на котором председательствовал Григорий Богослов. И хотя актов этого Собора до нас не дошло, но воспоминания о нём в сочинениях Григория Богослова, а также Никео-Цареградский Символ веры являются лучшим тому подтверждением.
Всю жизнь борясь с еретиками, Григорий Богослов написал много духовных сочинений, писем и посланий. В своём послании «Овцы, не пасите пастырей» он запрещал мирянам давать советы и поучать священников. О Боге рассуждать также запрещал. Говорил, что это могут делать только чистые душой и телом. Очень добрый, доступный и деликатный, он был необычайно строгим в отношении службы и защиты веры. В одном из своих сочинений он писал, что «живые отличаются от мёртвых не только тем, что смотрят на солнце и дышат воздухом, но и тем, что совершают добрые дела. Если же они этого не исполняют, то ничем не лучше мёртвых».
Многие рождественские и пасхальные песнопения построены на основе его праздничных речей и проповедей, например, «Христос рождается, славите» или «Воскресения день, просветимся, людие».
Развенчивая земные кумиры — богатство, красоту, славу, он приходит к заключению, что «одно только прекрасно и прочно для человека — взять крест и переселиться отсюда».
В столице он жил, как в пустыне. Приближенный ко двору, он ничего не имел от двора. Пищу принимал через день. Одежда была простой и грубой, а постелью служил плащ, который он всегда расстилал на земле.
Несмотря на постоянные болезни и скорби, Григорий Богослов ясно сознавал, как много радости принесло ему служение Христу. Он никогда не жалел о жертвах, которые принёс к подножию Распятия. Тысячи людей благодаря ему отреклись от еретических заблуждений арианства и соединились со Святой Православной Церковью. Его слова и проповеди народ называл «золотыми словами Христа» и «Божьими устами». А так как глас народа — это глас Божий, то с таким титулом «Богослов», данным ему историей, он и остался навеки.
И через 16 с половиной столетий, истекших после его кончины, жизнь этого человека золотой нитью проходит через всю историю христианства и даже переживает само время, не властное над его памятью.
Святителю, отче Григорие, моли Бога о нас!
С такими воспоминаниями о Святых Отцах я прощаюсь с благословенной Каппадокией. Это были прекраснейшие часы моей жизни. Люди, которые веками создавали подобную красоту, возвышающую душу человека к небу, делали это с единственной целью — для Бога и ради Бога. И сегодня, в вечности, они пребывают у Бога. Я же покидаю блаженную Каппадокию с глубоким сожалением, потому что время, отпущенное мне на встречу с ней, было очень коротким. Я не посмотрел и одной сотой части всего, что здесь можно было увидеть. Но и то, что увидел, теперь будет сниться мне всю оставшуюся жизнь. Я стремился в эту страну Святых Отцов, как в некий духовный оазис. Господь помог мне преодолеть для этого огромное расстояние, прибыть в самый центр Малой Азии, вместить в себя всю эту неописуемую красоту и рассказать о ней живым словом.
Да, сейчас многие стремятся помолиться в Иерусалиме и на Афоне. Прекрасно, что сегодня есть такая возможность. В этом отношении великие христианские святыни Турции остаются в тени. И это понятно. Мусульманская страна. Но тем более чести и духовной радости испытывает человек, когда молится на святынях среди иноверцев. Поэтому, вместе с пророком мне хочется сказать: «и я видел и засвидетельствовал», что Эфес, Фригия, Миры и Каппадокия — это СВЯТАЯ ЗЕМЛЯ!
Прощайте, Великие Каппадокийцы!
Прощай, благословенная Каппадокия!
У меня есть предчувствие, что мы ещё встретимся.
2008 г.
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|
